Германское Бирюлёво

[Furst]

Как Германия разрулила свое Бирюлево

«Они слоняются весь день без дела. Что-то лопочут по-своему, а мы даже не можем понять, что они говорят. Их женщины с колясками (а детей-то нарожали!) занимают все места у подъездов. Прямо на газонах в туалет ходят. Мы боимся, что нас ограбят. Наши дети не могут пройти в школу, чтобы не наткнуться на мигранта, – а мало ли что у этого мигранта на уме», – жалобы жителей немецкого города Росток местным журналистам и политикам в начале 1990-х были неотличимы от типичных жалоб жителей московского Бирюлева.

Схожесть событий этим не ограничивается. Как и в Бирюлеве, в немецком Ростоке причиной жестоких столкновений стало недовольство местных жителей соседством с социально и культурно чуждыми мигрантами. Как и в Бирюлеве, стихийные выступления радикалов привели к полномасштабному погрому при полной поддержке местного населения. Сотни полицейских, участвовавших в разгоне беспорядков, были ранены, общежитие мигрантов сожжено. Как и в Бирюлеве, долгое бездействие федеральных властей (или даже сознательное провоцирование событий) стало важным фактором эскалации конфликта. Как и после событий в Бирюлеве, власти не знали, что именно можно противопоставить выступлениям горожан: жесткую реакцию или антимигрантский компромисс.

Табор идет на восток

Итак, чтобы понять, что произошло в прошедшие выходные на южной окраине Москвы, стоит пристальнее присмотреться к событиям, произошедшим чуть больше двадцати лет на северо-востоке только что объединенной Германии. Город Росток – достаточно крупный, по немецким меркам, населенный пункт. На момент событий, летом 1992 года, в Ростоке проживало около 240 тысяч человек. Этот старый ганзейский город на побережье Балтики превратился при ГДР в крупный порт (население выросло в два раза с 1935 года, и в четыре – с 1945 года). Тысячи его жителей, испытавшие после объединения Германии эйфорию, почувствовали себя через какое-то время проигравшими – их предприятия стали закрываться, а западные братья-немцы не спешили встречать с раскрытыми объятьями своих вновь обретенных восточных соотечественников с их смешным выговором.

Количество мигрантов – прежде всего, беженцев – стремительно росло начиная с 1970-х годов по всей Западной Германии. Если в 1972 году в ФРГ было подано 5,2 тысячи заявок на получение статуса беженца, то в 1986-м их было 99,6 тысячи, а в 1992-м – уже 438 тысяч. Начиная с 1990 года, когда бывшая территория ГДР была присоединена к ФРГ, беженцев стали активно размещать в бедных регионах Восточной Германии.

Одним из центров приема беженцев стал восточногерманский Росток. Хотя в городе жило всего около 1700 иностранцев, значительная их часть проживала в небольшом районе Лихтенхаген, в многоэтажках спальных кварталов города. Около половины мигрантов в Ростоке составляли восточноевропейцы, остальные иностранцы были кубинцами и вьетнамцами (швейная промышленность ГДР активно завозила граждан этих стран, и многие из них остались в стране после объединения Германии), а также беженцами из Африки. В Лихтенхагене собрались преимущественно африканцы и вьетнамцы.

С начала 1992 года в некогда жилом многоэтажном доме в Лихтенхагене Ведомство по делам беженцев начало размещать иностранцев из стран Азии и Африки, а также румынских цыган. Бедная восточногерманская провинция рассматривалась как наиболее подходящая территория для размещения нежелательных иностранцев. Плотность населения здесь была в среднем ниже, чем на западе страны. Восточные регионы считались менее важными, немного «чужими» и обязанными Западной Германии, поэтому должны были потесниться.

Ведомство по делам беженцев сознательно размещало цыганских беженцев в полевых условиях: прямо в палатках на газоне рядом с многоэтажным домом-общежитием. Чтобы не создавать фактические условия «постоянного проживания» (дававшие беженцам больше прав), на газоне было запрещено устанавливать стационарные туалеты. В результате около трех сотен румын справляли нужду, где придется. В середине июня санитарные врачи отправили мэру города письмо, в котором назвали ситуацию недопустимой и предупредили о высокой опасности эпидемий.

Под аплодисменты бабушек

Сигналы о том, что местные жители раздражены до предела, начали поступать еще за несколько месяцев до погрома. На протяжении всего лета в Ростоке происходили стычки местных националистов с мигрантами. Массовые драки и попытки поджечь общежитие происходили и в Ростоке, и в окрестных городах. За несколько месяцев националисты распространили в городе не менее 100 тысяч листовок. В августе местные газеты писали о планах правых «навести порядок» в местах проживания мигрантов. Местные жители поддерживали их.

К вечеру субботы 22 августа (выходные дни, как и в Бирюлеве) вокруг общежития беженцев собралось около 200 молодых людей, начавших скандировать «Германия для немцев! Иностранцы – вон!». За пару часов толпа выросла до 2 тысяч человек. Молодежь начала разбивать бетонные плиты тротуаров и кидать куски бетона в окна общежития. Прибывший на место взвод из 30 полицейских без спецсредств спешно отступил, потеряв один легковой автомобиль. Получить реальную поддержку (например, водомет) полицейским удалось лишь к двум часам ночи. По итогам ночного столкновения полиция отчиталась о тринадцати раненых со своей стороны. Около десятка задержанных протестантов к утру были отпущены.

В воскресенье столкновения продолжились. К месту приема беженцев приехали активисты из соседних городов Германии. Полиция подтянула свежие силы из Гамбурга. Около тысячи молодых людей рыскали округ домов, а еще тысячи немцев – активно приветствовали действия германских патриотов, встречая аплодисментами каждый удачный бросок камня в окно дома мигрантов.

Толпа не расходилась в течение всего дня. Полиция оставалась в меньшинстве. Несмотря на наличие нескольких водометов и разрешение применять дубинки, полицейским не удалось поставить ситуацию под контроль.

Хотя в течение первой половины понедельника полиции удалось эвакуировать пункт приема беженцев, общежитие вьетнамских мигрантов оставалось незащищенным. К восьми часам вечера протестанты начали штурм здания. В половине десятого неспособная справиться с толпой полиция отошла от здания и заняла выжидательную позицию на мосту, в нескольких сотнях метрах от бушующей толпы.

Сразу вслед за этим под одобрительные крики собравшихся местных жителей националисты начали забрасывать общежитие бутылками с зажигательной смесью. В толпе звучали радостные вопли: «Мы вас зажарим!» В архивах немецких телеканалов можно найти записи телефонных звонков отдельных жителей Ростока в полицию и пожарным. «Тут толпа в несколько сотен человек! Полиция ничего не делает! Они подожгли дом, в нем люди! Срочно присылайте сюда полицейских и пожарных!» – кричит срывающимся голосом в трубку некто на ломаном немецком.

Пожарная часть Ростока действительно выслала к дому расчет, но погромщики просто не пропустили его к горящему дому. Полиция продолжала стоять в отдалении от пылающего общежития. Лишь к одиннадцати вечера под прикрытием полицейских водометов пожарным удалось пробиться к зданию и потушить пожары. Еще через несколько часов ситуация успокоилась.

Вовремя возглавить

Прямым ответом немецких властей на погром в Ростоке стал компромисс руководства страны с правыми. Министр по делам семьи и молодежи в правительстве Гельмута Коля Ангела Меркель лично встретилась со немцами из Ростока и обсудила с ними проблемы местной молодежи. Уже к июлю следующего года миграционное законодательство ФРГ было резко ужесточено, чтобы значительно сократить количество мигрантов, претендующих на статус беженца. В частности, статус беженца стало невозможно получить в том случае, если мигрант прибыл в Германию транзитом через любую страну Европы. Кроме того, на статус беженца стало куда сложнее претендовать выходцам из стран, где не идут открытые военные действия.

Сторонники теорий заговора до сих пор всерьез обсуждают вероятность того, что погром в Ростоке был спровоцирован правящими кругами, заинтересованными в ужесточении миграционного законодательства. По мнению сторонников этой версии, успехи правых партий на местных выборах (в Бремене, Шлезвиге-Гольштейне и Бадене-Вюртемберге правые радикалы получили в 1991–1992 годах от 6,2% до 10,9% голосов и прошли во все местные парламенты) испугал правящую верхушку. Чтобы выбить у радикалов почву из-под ног, власти якобы спровоцировали погром в наиболее слаборазвитом регионе страны и провели после этого антимиграционное законодательство, украв таким образом избирательную базу у националистов.

Наши власти должны извлечь урок: единственным выходом станет заключение с националистами компромиссного мира – с интеграцией их требований в политическую повестку дня.

[Max]

У меня бывший сосед по немецкому общежитию - немец как раз из Ростока. Не знаю уж как помогло ужесточение миграционного законодательства, но сам он и его друзья пару раз отхватывал от турок. При том, повод был буквально такой "Ты - немец? Получай!") Ну и докапываются регулярно точно так же как наши хачи.
Ещё общался с ребятами из Шлезвиг-Гольштейна, которые очень удивились увидев русских, которые не бычат и не пытаются провоцировать драки на ровном месте)
И при всём этом все вышеперечисленные немцы неонацистов ненавидят сильнее турок и русских. И в этом мы друг друга совершенно не могли понять)
Поэтому очень сложно перекладывать пример Германии на Россию...

[Furst]

Исламская пятая колонна в Германии

Интеграция может оказаться недостижимым миражом, если увлечение исламом молодого поколения немецких турок будет расти

Практически половина турок, живущих в Германии, надеются, что однажды мусульман здесь станет больше, чем, христиан. Об этом говорит новое исследование предпочтений и настроений турецкого меньшинства в ФРГ.

Исследование также показывает, что роль ислама как компонента структуры ценностей для немецких турок растёт. Особенно это заметно на примере молодого поколения немецких турок, чьи религиозные взгляды радикальнее, чем у поколения их родителей.

Эти, прямо скажем, неприятные открытия питают растущее беспокойство немцев и крайне важны для идущих (или, лучше сказать, пока отсутствующих в сколько-нибудь серьёзном масштабе) дебатов о проблемах интеграции мусульман в современное немецкое общество

Сведённые в 103-страничный документ результаты исследования «Немецко-турецкая жизнь и ценности» представлены институтом анализа общественного мнения INFO и исследовательской фирмой Liljeberg из Турции (Анталья). Доклад опубликован 17 августа и является продолжение серии опросов, проведённых в 2009 и 2010 гг. Их цель — установить степень удовлетворённости своим положением примерно 2,7 млн. живущих в Германии турок.

27% опрошенных турок родились в ФРГ (среди опрошенных в возрасте от 15 до 29 лет таких 77%) и 39% живут в Германии как минимум 30 лет. При этом только 15% турок считают Германию своей родиной — по сравнению с 21% в 2009-м и 18% в 2010-м.

Опрос показывает, что поиск работы больше не является основанием для иммиграции турок в Германию. Только 20% респондентов прибыли в ФРГ ради трудоустройства. Больше того, наиважнейшая причина для переезда в Германию — вступление в брак с живущим в ФРГ партнёром. Более половины опрошенных турчанок заявили, что приехали сюда исключительно с этой целью.

В области языка ситуация значительно разнится в зависимости от поколения. В целом, только 37% турок и 27% турчанок говорят по-немецки лучше, чем по-турецки. В возрасте от 15 до 29 лет эти цифры радикально отличаются — 75% опрошенных этой группы говорят по-немецки лучше. Между тем в возрастной группе от 30 до 49, напротив, 71% лучше говорит по-турецки.

91% респондентов убеждены, что дети турецкого происхождения должны учить немецкий с самого раннего возраста, но при этом 90% настаивают, что изучение турецкого для детей — абсолютная, бескомпромиссная необходимость. Всё более растущее число турок (53%) уверены, что немецкие учителя должны понимать турецкий для того, чтобы эффективно помогать турецким детям изучать немецкий. Что касается предполагаемых электоральных предпочтений, то подавляющее большинство опрошенных — 80% — голосовали бы за левые и радикально левые партии. 50% голосовали бы за «центристских» социал-демократов, 26% — за «Зелёных» и 5% — за коммунистов из Die Linke. Только 13% предпочли бы право-центристский блок CDU/CSU.

Практически все турки — 95% — заявили, что для них критически важно сохранить свою турецкую идентичность. Это показывает, что до планомерной и последовательной интеграции ещё очень и очень далеко. 62% опрошенных указали, что для них важнее быть «в целом турком», чем «в целом немцем». В 2010 г. таких было «всего» 40% — как видим, интегрированность турок с годами ухудшается, а не улучшается. Только 39% считают, что Германия заслуживает их доверия и лояльности.

При этом 87% считают, что немецкому обществу необходимо предпринимать значительные усилия, чтобы соответствовать обычаям и традициям турецких иммигрантов. 72% респондентов убеждены, что только ислам является истинной религией (в 2010-м таких было 69%). 18% враждебно настроены по отношению к евреям и 10% враждебны в отношении христиан.

Наиболее отрезвляющим для интеграстов результатом исследования можно назвать установленный факт, что 46% турок надеются — однажды число мусульман в Германии превысит число христиан (в 2010-м так считали 33%). Более половины турок — 55% — считают, что Германии нужно строить больше мечетей: не просто «в Германии», а именно Германия должна строить мечети за государственный счёт.

90% турок считают себя религиозными, и только 9% — не религиозными, при этом 37% — «очень религиозны». Шокирующие цифры показывает опрос в отношении молодёжи: 91% юных респондентов называет себя религиозными.

Он также показывает, что 63% турок в возрасте от 15 до 29 лет одобряют радикально-экстремистские действия по распространению коранов, и 36% молодых людей хотят поддержать салафитов пожертвованиями.

Однако 69% турок в возрасте 50+ (старшее поколение, на формирование взглядов которого значительное влияние оказал кемализм), настроены против подобных акций и движений.

Авторы исследования подчёркивают, что собранные данные отражают растущее влияние ислама на молодое поколение выходцев из иммигрантских кругов, рассматривающих религию как средство приобретения политического влияния и возможности групповой идентификации, и поэтому всё чаще обращающихся к политическому исламу.

В целом, новое исследование во многом повторяет и подтверждает выводы, приведённые в 764-страничном докладе Министерства внутренних дел ФРГ, опубликованном в марте 2012 г., где указывается, что 48% живущих в Германии мусульман «чрезвычайно склонны к обособленности» и явно отрицают культуру немецкого большинства.

Указанный доклад «Ежедневная жизнь молодых мусульман в Германии» также показывает, что среди молодёжи в возрасте между 14 и 32 существует значительная «подгруппа» религиозных экстремистов, резко настроенная против западного образа жизни и готовая в любой момент обратиться к насилию, в применении которого постоянно тренируется. В этом докладе, в частности, отмечена скандальная подробность: предубеждения мусульман против евреев выросли практически вдвое — с 29% до 56% — за весьма короткий период 2010 года, а причиной этому послужила… публикация книги Тило Саррацина «Германия самоликвидируется»! (стр. 586)

 Подводя итог, можно смело заключить, что в лице мусульманских иммигрантов и их потомков немецкое государство получило значительное число потенциально опасных и даже подрывных элементов, представляющих угрозу существованию Германии. Ни о какой последовательной, а тем более — быстрой интеграции мусульман в немецкое общество, о восприятии ими ценностей и условий сосуществования в правовом государстве речь не идёт вообще. И главной, если не единственной причиной этого является ислам.